Воспоминания ветерана 56-й дивизии
Неустроева Николая Григорьевича
ВОСПОМИНАНИЯ О ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ УЧАСТНИКА 2-го ПРИБАЛТИЙСКОГО ФРОНТА НЕУСТРОЕВА Н.Г. (машинописный текст)
Мне приходится бывать в школах и воинских частях, делиться воспоминаниями о событиях, грозных для нашей страны, днях Великой Отечественной войны. Ребята любят встречи с участниками боёв, особенно с теми, кто по возрасту был им ровесником.
За участие в боях был я награждён орденом Славы 3-й степени и четырьмя медалями. Более четверти века прошло с тех пор. После войны я окончил техникум и институт, сейчас работаю главным ветврачом Топчихинского района, но и по сей день не могу забыть я сражений за Родину, в которых мне пришлось участвовать. О них я постараюсь рассказать в краткой форме.
1943 год. Советское информбюро изо дня в день сообщало, что на всех фронтах, с юга до севера нашей Родины идут ожесточённые бои наших войск с гитлеровскими захватчиками.
Огромная территория, нашей страны была захвачена немецкими войсками. Население множества городов и сел было эвакуировано в тыл страны, а не успевшие эвакуироваться страдали в оккупации и в концентрационных лагерях врага.
Мне в то время шёл 17-й год. Одноклассников старше возрастом уже призвали в Советскую Армию. И мы думали об одном – быстрее разбить врага. Делали в тылу все, что могло приблизить победу: работали до поздней осени в поле, убирали хлеба, затем продолжали учебу в школе. Прилежно склонялись над учебниками, с жадностью ловили каждое слово учителя. А после уроков нередко опять помогали взрослым. И по-прежнему были мысленно с теми, кто сражался на переднем крае Отечественной войны, горели ненавистью к коварному врагу.
И вот настал день, когда на одном из последних уроков, парням из 8-го класса вручили повестки. Коротким было прощание. На завра, рано утром, мы уже покинули родное село. Меня провожали мать, сестры и братья. Невозможно описать их горе. Никогда не забуду слова матери, сказанные на прощание: «Может, сынок, встретишь отца, расскажи ему о нас». А отец уже погиб на фронте. Но мать не хотела этому верить и ждала.
Не окончили Красноярскую полковую школу, в апреле 1944 года прибыл в школу офицер с фронта. Он обратился к курсантам училища с призывом: «Пойти добровольцем на защиту Родины!». Многие вышли вперед из строя. Так и поехали мы на фронт, до станции Великие Луки, потом, под обстрелом, добирались до передней линии фронта. После стало известно: не дошли до передовой наши курсанты Василий Шалаев и Василий Цветков из г. Барнаула.
ДОРОГОЙ ОТЦА
Фронтовая дорога у меня совпала с дорогой отца по калининской земле, на которой он погиб весной 1943 года. Мы добровольцами приехали на фронт для пополнения 56 гвардейской стрелковой сибирской дивизии Второго Прибалтийского фронта.
Первое боевое крещение. Враг окопался на Пушкинских горах, с которых хорошо просматривалась окрестность вокруг до сорока километров. Наши окопы были пристреляны вражескими снайперами – так что невозможно поднять головы. В окопах сыро, холодно. С непривычки ежились на пронзительном ветру. Изучая огневые точки противника, наша часть готовилась в наступление. Командовали подготовкой опытные гвардейские офицеры.
И вот пришел этот день. Едва на востоке заалела полоска зари, с нашей стороны началась орудийная канонада, длившаяся около двух часов. Солнце поднялось, но было темно от дыма и гари. Но вот взвилась ракета, прочертив в воздухе красную дугу. Мы поднялись в атаку. Враг был сброшен с Пушкинских гор, выбит из дотов и дзотов. С нашей стороны потери были небольшие, а враг оставил на поле боя много разбитой техники и сотни убитых солдат.
После боя я узнал, что здесь погибли мои боевые друзья по военной школе. До сих пор ине неизвестна судьба Шурыгина из Усть-Калманки. Когда мы шли в наступление, его тяжело ранило в грудь, и он остался на поле боя.
Так в боях мы мужали, накапливали опыт ведения война. Однажды, при продвижении нашей части по сосновому лесу, нас неожиданно на близком расстоянии с высоты, заросшей мелкой сосной, встретили сильным пулеметным огнем. Гитлеровцы очевидно нас ждали, так как были хорошо замаскированы, а зона обстрела хорошо ими просматривалась и простреливалась пулеметным огнем. Подпустив нас на 20-30 метров, начали сечь из пулемётов, не давая поднять головы.
Нас трое автоматчиков заползли в неглубокую воронку, начали вести наблюдение, откуда бьют пулеметы. Не выстрелив ни одного патрона, рядом лежавшие бойцы были убиты. Пулевые раны в голову – никто из них не сказал ни слова. Среди двоих убитых я остался жив, ждать долго не было смысла, надо было находить выход, т. е. менять позицию, так как это место было пристреляно. Я прижал автомат, мгновенно выскочил из воронки и покатился под гору к своим. Пулеметные очереди пробили у меня рюкзак, котелок, гимнастерку и поцарапали тело.
Когда вышел из зоны обстрела, предложил сделать обход, «возможно, не везде такое укрепление». Командир согласился и мы, два автоматчика пошли по лесу в обход с правого фланга. Пройдя 300-400 метров, мы сумели заползти на эту гору, откуда стреляли пулеметы. С обратной стороны гора была обрывом, далее – большое болото, внизу, в кустах, мы увидели много раненых и убитых немцев. Из кустов, где были раненые, кто-то бросил в нас гранату с длинной ручкой, она упала рядом со мной и шипела. Я быстро схватил и бросил в ту сторону, откуда она прилетела, раздался взрыв и крик. Мы быстро, перебежками по кустам, передвигались по горе, откуда били гитлеровские пулеметы.
Вскоре мы заметили эти пулеметы, они били так усердно по нашим, что не заметили, как мы к ним подползли с тыла. Уничтожали их в упор. Так уничтожено было 4 пулеметные точки. Затем мы заметили уходящий по дороге конный обоз, мы и подоспевшие товарищи опередили обоз и верховых, отрезав им путь. И снова с боями шли дальше.
Вскоре нас назначили в разведку. Дан приказ узнать силы противника в соседнем селе. При подходе к селу враг заметал нас и открыл огонь. Мы сделали маневр, укрылись в заросшем камышом, кочковатом болоте, повели наблюдение. Увидев, как враги отбирали у жителей коров, угоняя их в тыл, как женщины и дети, рыдая, бежали за ними, прося вернуть скот, и как солдаты беспощадно хлестали их плетьми, зверски избивая, мы не могли выдержать и открыли огонь. Врагов было во много раз больше, и они загнали нас в самую топь болота. Окружив нас, немцы бросали гранаты, косили из автоматов кусты и камыш. Прижавшись между кочек в воде, ждали сумерек. Иного выхода у нас не было. А вода невыносимо холодная, руки и ноги стягивало судорогой. При наступлении темноты начали выбираться из болота по рву, ведущему в нашу сторону. Немцы обнаружили нас и открыли огонь. Вскоре стрельба осталась позади. Бой помог выявить силы врага, но здесь погибли мои земляки-сибиряки: Сергей Чухно, бывший ученик 9-го класса и двое из города Бийска.
НАС ОСТАВАЛОСЬ ТОЛЬКО ТРОЕ...
Никогда не забудется трудное боевое задание в Латвии. Нашей группе в 15 бойцов было приказано скрытно пройти в тыл противника, захватить мост и преградить дорогу, прервать движение вражеского транспорта с боеприпасами к переднему краю.
Путь был нелёгок. Куда ни ступи – болото. Темь, хоть глаза коли. Продвигались ползком. Можно в любое время нарваться на влага. На рассвете добрались до намеченного объекта. Подход к мосту был заминирован к ограждён колючей проволокой, охранялся ротой вооружённых немецких солдат. Вступили в бой. Нас мало, но мужества больше. Стремительно бросились в атаку. Побросав свое оружие, немцы в панике бежали. Мы ворвались, заняли их окопы и блиндажи вместе с вооружением и боеприпасами. Зная, что мы в тылу у немцев, ожидая неравной схватки, решили использовать основные укреплённые огневые точки врага.
Я занял ячейку с немецким пулеметом и мешком патронов, хотя имел свой автомат и гранаты. Немцы бросили на нас новые силы, окружили. Мы решили биться до последнего патрона, а для себя беречь одну гранату. Около суток длился неравный бой. Сотни фашистских солдат с автоматами и гранатами надвигались на нас. Пустили в ход и артиллерию. Час от часу редели наши боевые точки. На земле от взрывов снарядов и гранат не было целого места. Окопы завалило сбитыми соснами и землей. Теперь трудно представить усталость от очень напряженного и продолжительного боя, как нужна нам была тогда хотя бы минута отдыха! Во рту было сухо, на зубах скрипел песок, глаза слезились от пыли и дыма. Руки жёг металл пулемета. Враг, не стихая, заливал нас свинцовым дождём, забрасывал гранатами. Гитлеровские офицеры поднимали сплошной стеной солдат в атаку – так важен был это участок. В зоне обстрела каждого из нас лежали горы вражеских трупов, но нас оставалось все меньше и меньше. Одна за другой смолкли наши боевые точки. Но мы дрались, как условились: по-гвардейски. Вот я заметил, что на левом фланге, где находился наш боец с пулеметом, уже возится гитлеровский солдат, но в это мгновение раздался оглушительный взрыв, и я потерял сознание. Не знаю, сколько прошло времени, пока я пришел в себя. Лежал в окопе, засыпанный землей, лицо коробила засохшая кровь. Долго не мог пошевелиться, в голове сильные боли, в глазах мелькала темная сетка. Вспоминал, где нахожусь и что со мной. В памяти появлялись пройденные во время боев безлюдные города, деревни, где на виселицах мы видели трупы замученных немцами людей. Открыл глаза, было уже темно. В лесу тихо, только слышен глуховатый гром на передовой. Проверил, как подчиняются мне руки и ноги. Понял, что через окоп прошли немцы, и меня посчитали убитым. Пополз в свою сторону, откуда мы шли.
Но вот я услышал какие-то звуки, притих. Впереди заметил человеческие силуэты. Это оказались два наших раненых бойца, которых накрыла в воронке сбитая снарядом сосна. Они рассказали, что мой пулемет затих последним. Считали меня погибшим. Из пятнадцати бойцов двенадцать пало смертью храбрых. Но боевое задание выполнено. На вторые сутки к нам пришли на помощь товарищи по оружию. Они установили, что в этом бою мы уничтожили более четырехсот гитлеровцев. Нам пришлось выходить к своим через нейтральную зону по болоту, только ползком, так как идти невозможно было – непроходимая топь, да и гитлеровцы могут заметить. Всю ночь добирались к своим, опасаясь каждого куста и шороха, осматриваясь кругом, перенапрягая зрение. Начало светать. Туман и роса затрудняли нам продвижение и ориентировку на местности. Это волновало нас, чтобы не сбиться с маршрута и не уйти к врагу.
Ноги и руки стали как деревянные от длительного нахождения в воде и только лежа. При попытке встать, моментально тянуло в топь болота. Судорога сводила пальцы рук и ног. Около суток без пищи. Сила иссякли, скорей бы свои! Всходило солнце, но признаков наших частей не было, куда и сколько еще ползти – неизвестно. Я полз впереди, на расстоянии видимости от меня ползли еще двое моих раненых товарищей. Вдруг, за кустом я увидел впереди солдата, но не понял форму одежды – наша или немецкая. Мы залегли. Нужно уточнить – кто? Затем снова пополз я, этот человек начал мне махать рукой, я его не понимал и он пополз ко мне навстречу. Это оказался наш командир пулемётного отделения, сержант Федченко Петр Никитович. Он знал, что я уходил на боевое задание в тыл врага, ждал моего возвращения, так как мы знали друг друга по военной школе, вместе прибыли на фронт. Этот раз он взял ответственность на себя, не разрешил открывать огонь пулеметчикам, когда они заметили движущиеся мишени со стороны противника, т. е. по нам.
Он узнал меня далеко в бинокль, но не мог дать знать, ведь это была передняя линия фронта. Выдать себя противнику нельзя. Мы распрощались с ним, с тех пор я с ним не виделся. Ранение у меня было неопасное, осколок артиллерийского снаряда царапнул голову. Рана быстро поддалась лечению, и, не уходя с передовой, я через несколько дней снова в составе своей части вступил в бой.
Проходя по латвийской земле, с боями освобождали города и хутора. Приходилось в полном боевом снаряжении вплавь, под обстрелом врага, форсировать Западную Двину и другие реки. Снова бои, снова походы, на сей раз уже менее запоминающиеся, кроме одного и последнего наступления у неизвестного хутора.
Наша часть пошла в атаку, немцы начали отступать. Примерно в ста метрах от нас, я заметил немецкую пушку, которая вела беглый огонь по нашим боевым порядкам. И в этот момент почувствовал удар по правой руке. Выпал автомат. Сделал бросок вперед, залег в воронку. Рука подчинялась мне, но боль в локте не прекращалась. Как я узнал позже, в нем застрял осколок снаряда. Укрывшись в воронке, стал стрелять по оружейному расчету. Пушка затихла. Но через некоторое время в кустах послышался немецкий гортанный крик и грохот танков. Фашистская пехота пошла на нас в контратаку. Гвардейское подразделение отбило вражеский приступ. На этом этапе боя я вторично был тяжело ранен и уже не смог вернуться в строй действующей армии.
За 120 дней и ночей на передовой линии фронта в пехотной гвардейской части пройдено и исползано более пятисот километров калининской и латвийской земли. Много испытано горечи потерь боевых товарищей по оружию. Для нас, молодых, это был экзамен испытаний на верность и преданность Родине. И мы с гордостью можем сказать, что его выдержали отлично. Отстояли действительность сегодняшних дней, прекрасное будущее для всех, кто живёт сейчас, активно участвует в строительстве коммунизма в нашей стране. Радостно видеть, что современная молодежь настойчиво овладевает науками, активно включается в трудовую жизнь.
После лечения в госпитале, я возвратился в родное село на костылях. У матери было еще пятеро детей моложе меня. А годы трудные. Но фронтовая закалка дала возможность преодолеть и эти трудности. Я продолжал учиться в Павловском сельскохозяйственном техникуме, затем работал и учился в институте.
Были большие трудности и в учебе. Занимались в неотапливаемых корпусах, на уроках сидел одетыми, в рукавицах, писали на старых книгах, так как не были бумаги. А на каникулы мне не раз приходилось буквально костылять около ста километров из Павловска до Усть-Мосихи. Попутный транспорт был в редкость. Но мы боролись с трудностями, видели как на войне, большую цель в жизни.
Так мы учились не пасовать перед трудностями, старались перебороть их. В бою ли, в учёбе ли, в труде – на то и трудности, чтобы преодолевать их.
Фронтовые раны нередко дают о себе знать и сейчас. Но мы, фронтовики, полны решимости вместе с молодежью своим трудом, всей своей деятельностью множить богатства Родины, создавать прочную основу для того, чтобы был мир, не было войны.
20/III 75 г.
